Наверное, в детстве, просиживая знойные летние дни на берегу речки или бродя с удочкой, многим доводилось замечать, как где-нибудь рядом со стеблями тростника, под листом кувшинки застыл слабо приметный сверху щуренок. Вспыхнувший азарт ловца, свойственный даже тем, кто ни разу не держал в руках ни ружья, ни рыболовной снасти, заставляет человека сначала замереть, а затем, без резких движений отодвинувшись назад, лихорадочно решать, как же заполучить в руки столь привлекательную добычу.

Помню, что мы с другом в таких ситуациях начинали мастерить петлю. Но не могу припомнить, откуда мы узнали, что щук можно ловить таким способом. Сколько ни встречались нам безмятежно отдыхающие щурята, никогда у нас в карманах не находилось куска проволоки. Делали петлю из лески — она не тонула. Пробовали свернуть ее из крепкого стебля какого-то болотного злака — получалось грубо и ненадежно. Все наши попытки заканчивались одинаково — безрезультатно. Щуренок, давно заметив странные движения над собой, начинал вдруг почти незаметно «дрейфовать» вместе с каким-то водяным течением, а когда назойливость ловцов превышала разумные пределы, молнией исчезал в темной глубине.

Но все же такой способ ловли, пусть и малодобычливый, существовал, когда и рыбы было побольше, и мальчишки чаще шныряли по заросшим коряжистым берегам озер и речушек. Известный политик М. Полторанин, вспоминая свое детство, рассказывал:
«А летом ловили щук петлями. Петля — это палочка с медной проволокой. Летом тепло, щуки стоят, нос из воды высунут — вот на нос ей проволоку и накидываешь».

Щука — одна из самых крупных, энергичных и, главное, заметных пресноводных рыб наших широт. Весной она лезет на нерест на мелководье, где человек поджидает ее с острогой; в начале зимы она ночует неподалеку от первого прозрачного льда — здесь ее глушат дубиной; летом любит недалеко от берега и водяных трав подремать на солнышке — и ловят ее петлей.